Год рождения - 1941-й

Удивительна человеческая память. Можно не помнить недавние события, а можно до мельчайших подробностей помнить и заново, много раз, переживать эпизоды из юности, детства… Из военного детства.

Судьба Александры Антоновны Кортавенко началась неожиданно, как бы нечаянно и случайно. Девочка появилась на свет в селе Кондратовка Сумской области Украины (вблизи Курской области РФ, - ред.), в сентябре 1941 года. Её младенцем мать подбросила под окно семье Быковченко. Приёмные родители нарекли девочку Олесей. Уже через месяц в село вошли фашисты. Приёмная мать всегда носила ребёнка за пазухой. Так и росла Олеся в любви, ничего пока не ведая о войне.

Александра Антоновна говорит, что помнит, как в их доме жили немецкие солдаты, а семья перебралась в хлев. Но двор был общим, и она часто играла там. И сегодня женщина помнит те счастливые моменты, когда один из немцев брал её на руки и подбрасывал в воздух. «Тату! Тату!» (с укр. яз. - папа, отец, устар. - тятя - ред.) - радостно кричала девочка. Солдат всё время говорил по-немецки: «У меня дома осталось семь детей». И показывал на руках семь пальцев. Часто угощал девочку хлебом, шоколадом.

Отец Олеси - Антон Филиппович - прошёл Финскую войну 1939-1940 годов, знал финский язык и неплохо немецкий. В 1941 году его не мобилизовали по возрасту. Но уже с первых дней формирования партизанского отряда под руководством знаменитого командира-легенды С. А. Ковпака он стал партизаном. Ему поручили наблюдать за действиями, передвижениями фашистских войск в округе, прислушиваться к их разговорам и доносить в отряд. По этой причине А. П. Быковченко жил в селе с семьёй незаметно, тихо. Но сосед, его напарник по партизанской работе в селе, выдал товарища. И мало того, получил в благодарность от немецкого командования мебель из дома Антона Филипповича. Мать Александры Антоновны - Мария Филипповна - особо жалела кухонный деревянный шкаф с резьбой.

Было начало весны, таял снег, но по ночам было ещё холодно, морозно. Ночью, запертые на кухне, родители не спали. Александра Антоновна сама помнит, как отец, набросив телогрейку на окно, тихо, без шума и звона, выдавил раму со стеклом наружу. Он имел опыт подпольной работы с Финской войны. Первым выпрыгнул отец и принял от жены ребёнка, скудный узелок со скарбом. Девочку привязали к саням, и по замёрзшим к ночи сугробам, а где и по мокрому снегу, быстро и осторожно шли к большой дороге, по которой день и ночь тянулись беженцы - женщины, старики и дети. К утру, проводив семью до колонны беженцев, Антон Филиппович ушёл в партизанский отряд.

А мать с ребёнком шли от деревни до деревни, по хуторам… «Помню не умом, а душераздирающим страхом, как шла впереди нас женщина с тремя малыми детьми и мальчик, едва умевший ходить, поскользнулся на грязи и упал в придорожную канаву, где бурля, неслись талые воды. Круговорот воды вот-вот поглотит ребёнка, мать бросилась к нему. А шедший рядом немецкий солдат из конвоя, контролировавший поток беженцев, не проявляя эмоций, спокойно и хладнокровно расстрелял ребёнка в воде. Мальчик, захлёбываясь, ушёл под воду на глазах обезумевшей матери и нас, женщин, детей», - вспоминает сегодня Александра Антоновна, а в глазах у неё - ужас и страх, как в тот день, в детстве.

«А ещё помню, как уставшие, голодные женщины с детьми решили остановиться на отдых в придорожном лесочке, - мысленно возвращается в те страшные дни Александра Антоновна. - Обрадовались полноводному ручью с талой снеговой водой. Кто-то спешил умыться, кто-то что-то простирнуть, многие пили, набирали воду в чайники, котелки. Я очень хотела пить. Мама поила меня из своей пригоршни, затем пила сама. Но вот толпа успокоилась, сели отдохнуть, вздремнуть, у кого был хлеб - перекусить. И вдруг - страшный крик. Все повскакали, подбежали к женщине, а она ничего сказать не может, закрывает рот ладонью и другой рукой показывает вверх по ручью. И только сейчас все увидели, что вверху по течению ручья, в воде лежит раздувшийся, разлагающийся труп немецкого солдата. Вид ужасный. Меня вырвало сразу, мама упала на колени и согнулась пополам. Рвало, выворачивая, многих. Это я хорошо помню. Позднее, после войны, кое-что рассказывала мне мама».

Всего лишь несколько месяцев шла Олеся с матерью в колонне беженцев, но там - большая часть детства. То поколение детей взрослело рано, рано видело смерть, жестокость, боль, страх…

«Останавливались в хуторах, деревнях, покинутых, сожжённых… Ночевали в уцелевших хатах, хлевах, погребах, банях. Если цела хата с печью - настоящее счастье. Мама топила печь, и было тепло. Иногда в погребах, на огородах находили немного съестного», - с тихой горестью вспоминает женщина. И сегодня у Александры Антоновны и Ивана Ефимовича в центре дома стоит печь. Обычная, кирпичная, побелённая. Она создаёт чувство уюта, тепла, защищённости. В доме электрическое отопление. Удивляюсь: «Вы топите печь?» «Нет, но сломать её рука не поднимается, ведь печь нам родная, кормилица и спасительница. Только тот, кто прошёл военные холода и голод, поймёт», - признаётся хозяйка. «А ещё на печи я выучилась грамоте. Лежим с мамой на печи, а она углём на белённой стене пишет буквы, учит меня. Моя первая пропись по чистописанию - стена за печкой. Была то я совсем мала, но читать и писать научилась вот таким немудрёным способом», - разводит руками собеседница.

В августе 1943 года Олеся с матерью вернулись в своё село, а в сентябре его уже освободили советские войска. Но запомнились Олесе те дни не этим, а маминой хворостинкой.

«Очень обидно было - помогла маме, а получила наказание прутиком. И только позже мама рассказала мне, почему вместе со мной тогда плакала и она. Советские войска, наступая, вошли в наше село, а враги без боя село не сдают. Перестрелка. И вот так получилось, что на нашем берегу речки немцы стреляют, а с другого берега огонь ведут наши красноармейцы. Только местные жители к стрельбе уже привыкли, а дети так и совсем не обращают внимание. Мама накануне принесла воды из реки и в тот день во дворе нашего дома стирала. Вёдер, плошек никаких не было. Носили воду в немецких солдатских касках. Вот я и взяла валявшуюся без пригляда фашистскую каску и пошла тихонько к реке за водой. А пули рядом свистят, только я не понимаю, как это опасно. Звуки войны настолько вошли в повседневную жизнь, что их просто не слышишь. И вдруг - оглушающая тишина. Первыми прекратили огонь с другого берега, а после и немцы стрельбу приостановили. И только когда я набрала воды и вернулась в свой двор - стрельба продолжилась, а я увидела побелевшее лицо мамы, опрокинутое корыто… Вот тут мне и попало», - рассказала о ещё одной истории Александра Антоновна и долго после этого молчала.

Дом семьи Быковченко немцы приспособили себе под баню. И после их отхода маме одной пришлось приводить дом в порядок. На чердаке она затирала дыры, а маленькая Олеся поднимала туда в каске глину, песок, воду. Сегодня этому можно удивиться и даже не поверить, а в военные годы то было в порядке вещей.

Отец воевал в партизанском отряде, вернулся после окончания войны сильно израненный и умер от ран в военном госпитале г. Сумы в 1947 году. Марии Филипповне было трудно. Хотя она и была грамотной, получившей хорошее образование женщиной, на работу её нигде не принимали. Была она дочерью помещика - «врага народа», а это - клеймо на всю жизнь. Подспорьем был огород.

Но всё же женщине пришлось продать дом и уехать. В селе Хотень снимали маленький уголок у одинокого старика. Мария Филипповна получала мизерную пенсию за погибшего на Финской войне сына - пять рублей. На эти деньги вытянуть ребёнка было невозможно, и она решается на отчаянный шаг - сдаёт дочь в детский дом, чтобы спасти девочку от голодной смерти. Всю войну, впроголодь, живя на оккупированной фашистами территории, выжили. А вот теперь, без войны, дочери «врага народа», оказалось не под силу бороться с бюрократией. Олеся на приёмную мать никогда обиду не держала, - знала, как она и отец любили её. Марию Филипповну считает родным и самым близким человеком.

В детском доме тоже было голодно, но давали хлеб. Мало, сырого, то ли непропечённого, то ли из мякины. Старшие воспитанники - мальчишки - хлеб отбирали. Малыши приноровились прятать хлебные кусочки в трусики, а потом, засунув туда руку и размяв липкую мякоть в ладони, облизывали пальцы, стараясь растянуть вкус хлеба во рту подольше.

Очень скучала девочка по маме, но она, привыкшая к лишениям и тяготам войны, терпела и знала, что мама однажды обязательно придёт.

Как-то на первомайский праздник попросили Олесю выучить стихотворение. И вот, на летней сцене, перед воспитанниками и работниками детского дома девочка читает стих и вдруг… И вдруг - глазами ловит взгляд незнакомой женщины, стоящей сзади зрителей. Ей или плохо, или она обессилена - держится за столб и жадно смотрит на неё. Кажется, остановилось сердце - у женщины на носу, сбоку - маленькая родинка. Лицо это с родинкой снилось во сне Олесе, это лицо склонялось над её колыбелью, это родное до боли лицо и оранжевая подкладка старенького лёгкого пальто, которым часто накрывала её мама… Почему перехватило дыхание?.. Девочка потеряла сознание и упала.

Мария Филипповна не могла устроиться на работу и, не имея средств к существованию, была вынуждена без любви выйти замуж, только чтобы выжить. Теперь как-то сводились концы с концами, и она могла забирать дочь из детского дома на выходные дни и каникулы. Отчим принял девочку, не обижал.

Но вскоре детдом вскоре расформировали, и девочка, прибавив себе два года и на этом основании получив аттестат о школьном образовании, с подругой поехала в г. Москву, к маминой старшей дочери, в многодетную семью, ютившуюся в коммунальной квартире.

И впереди у Олеси была целая жизнь. Имя Олеся как-то трансформировалось в Алесю, в Александру. И с новым именем началась другая, уже взрослая жизнь. Москва, Академическое музыкальное училище, вокальное отделение, мизерная стипендия и голодные обмороки. Музыку пришлось оставить и пойти учиться в фабрично-заводское училище, где имелись общежитие, бесплатные обеды и одежда, неплохая стипендия. После был завод, заочное обучение в техникуме, замужество… и хутор Кочкарь в Мелеузовском районе. Было и свидание на острове Сахалин с женщиной, которая её родила, но не воспитала. И разочарование в той встрече.

А песни? Песней можно назвать всю жизнь Александры Антоновны. В ней есть и грусть, и радость… Поёт Александра всегда. Все родственники, друзья, знакомые восторженно замирают, когда эта талантливая, красивая и добрая женщина начинает петь. Вы не поверите - её голос льётся и завораживает, берёт за душу, несёт в украинские степи… Александра Антоновна свободно владеет и русским, и украинским языками. Удивительно поёт песни двух братских народов. И вот в вечерней тишине плывёт голос уже немолодой женщины, но кажется, что исполнительница - та самая дивчина, которая «писню спивае» для молодого казака.

Клонятся по ветру высокие цветы в палисаднике. На столе так и не допит чай с травами, пахнет мёдом и цветочной пыльцой с пасеки, что рядом с домом. А на небе яркий месяц, как и много лет назад, в маленьком селе Кондратовка, что на Украине. Гостеприимная хозяйка задумалась, а затем, как бы очнувшись, сказала: «Не дай Бог войны!»

На снимках: Александра Быковченко (в замужестве - Кортавенко), 1959 год.

Супруги Иван Ефимович и Александра Антоновна Кортавенко, 2020 год.